Освободительная кО/Ампания - Страница 88

Но вот Элька почуяла первое сознательное шевеление той силы, что вынимало энергию из Минтаны и Дравелии, и так прежде бывших бледными от волнения и страха, а сейчас и вовсе ставшими белее снега, ибо их них уходила не только кровь, но и сам свет жизни. И сила эта хлынула назад двумя мощными потоками, искусно направляемыми Лукасом с помощью слов, словно ударами хлыста. Хлынула в тела колдуний. Теперь маг не нащупывал нити заклятий, он явственно видел их и, расплетая подчинившиеся зову крови чары, словно обыкновенные нитки, наматывал их на Минтану и Дравелию будто на катушки. Елена невольно улыбнулась собственному сравнению.

— Ну что же они молчат? Как дела-то? Получается что-нибудь или как? — не выдержав, выпалил Рэнд, устав ерзать в кресле, обычно Лукас никогда не колдовал так долго и без всяких спецэффектов.

— Получается, — выдохнула Элька, не видя, но чуя, какой мощью сейчас жонглирует маг, какую силу он оседлал благодаря древнему заклятью. — Лукас расплетает чары и передает нити их Минтане и Дравелии. Магия возвращается в тела колдуний и растворяется в них. Ее притягивает кровь.

Пока Элька и команда наблюдателей переговаривались, колдуньи уже перестали походить бледностью на призраки, Налу более не было нужды поддерживать Минтану, а Эсгалу страховать Дравелию. Женщины стояли прямо и твердо, их лица порозовели, а тела излучали сдерживаемую и накапливаемую силу. Через некоторое время благородный румянец сменился краснотой а ля "я вышла из бани", капли пота потекли по лицу, груди, дыхание участилось.

Выждав еще несколько минут, Лукас выкрикнул последнюю фразу своего заклятья и, отведя руки от плиты, махнул ими так, словно желал что-то порвать. Спустя миг после этого его жеста, печати таурита под руками Дравелии и Минтаны раскрошились в прах, а маг закричал уже на понятном всем языке вполне понятный приказ:

— Скорее из пещеры, к подножию горы!

Гал ухватил Дравелию и Минтану, Элька Нала и вместе с Лукасом компания разрушителей древних, можно сказать исторических чар перенеслась в указанное место. Элька еще успела увидеть, как рассыпались остальные печати, покрылась трещинами и опала с грохотом белая плита, а в образовавшееся отверстие хлынул жаркий поток чего-то густого и золотисто-алого.

— У нас получилось? — первый вопрос у подножия горы задала Лукасу Высокий Табурет.

— Полагаю да, дан. Сейчас увидим, — лаконично отозвался мосье Д" Агар, запрокидывая голову куда-то вверх.

— Я больше совсем не чувствую слабости, — между тем удивленно констатировала Минтана и, подняв ладонь к лицу, еще более изумленно добавила. — Порез зажил.

— И у меня, — подтвердила, соскребя корку крови с руки, под которой не осталось даже шрама, Дравелия.

— Еще бы, вы все силу прежних чар забрали, какая уж тут слабость и раны, — рассмеялась Элька, для хаотического чутья которой объяснения были очевидны.

— Смотрите! — удивленно выкрикнул Нал, указывая рукой как раз туда, куда и глядел Лукас. В ярком зареве, разом изгнавшем даже малые клочки тумана с озера, стал виден зев пещеры Узилища, из которого выплескивался золотой поток расплавленного камня, некогда затворявшего путь в глубины горы. Великолепным, парадным ковром, будто раскатанным по крутой лестнице, лава плавно, торжественно и неторопливо стекала вниз. Когда она достигла середины горы, у входа в пещеру явилась мужская фигура, облаченная в алые одеяния. И сияла она ничуть не слабее лавы. С небрежной грацией, словно знаменитость на званый ужин, ступил мужчина в развевающейся алой одежде на "ковер" лавы и заскользил вниз. Ветер трепал длинные светлые волосы, возбужденный блеск фиолетовых глаз был различим даже с такого расстояния. Запрокинув голову, Темный звучно рассмеялся. Его смех казался громом, грозой, камнепадом и апрельской капелью. Эти звуки в один и тот же миг хотелось слушать вечно и немедленно заткнуть уши. Он был ужасен и притягателен одновременно. Откликаясь на него, громыхнул в отдалении настоящий гром, а с другого склона горы с грохотом осыпалось в озеро несколько гигантских камней.

— Вот и ответ на ваш вопрос, дан Дравелия, — тихо промолвил Лукас, когда Темный отсмеялся. — У нас все получилось.

— Во имя Света Лучезарного, как он, враг всех людей, может быть так красив? — поднося руку к изрекшему кощунственные слова рту, удивилась Высокий Табурет, невольно не только ужасаясь, но и любуясь богом.

— Истинная Тьма всегда притягательна, — мрачно обронил Гал, пристально следя за потенциальным врагом, с которым в силу веских обстоятельств пришлось заключить перемирие.

— Буря опасна, но и в ней есть своя красота, — по-другому ответила Элька, наслаждаясь восхитительным зрелищем.

А Темный, вернее уж алый, ярчайший, снова рассмеялся и воздел руки вверх, не то торжествуя, не то призывая что-то. И очень скоро его призыв был услышан. Там наверху поднялся какой-то странный ветер, он закружился вокруг и над головой божества двумя гигантскими воронками, даже в ночном небе казавшимися самой чернотой. И эта чернота стала вливаться в руки, растопыренные в жесте торжествующего призыва и знаке власти. Но сам Темный вовсе не стал сиять от этого менее ярко, скорее уж напротив его свет все более разгорался.

— Что это? Что он творит? — пробормотал сбитый с толку защитник.

— Выполняет одно из своих обещаний, — просветил общество Лукас, испытывая немалое облегчение, — собирает эманации своей силы, рассеянные по Алторану.

Спустя несколько минут вихрь вокруг Темного унялся, и бог, опустив руки, продолжил путь вниз, лестница лавы, повинуясь его воле, уже добралась до подножия горы, но вместо того, чтобы влиться в озеро, изменила свое направление и потекла в сторону пораженных людей, наблюдавших за явлением божества.